Сергей Казарновский: «Если труд считать элитарностью, то это про нашу школу»

19 мая в школе «Класс-центр» был большой праздник: педагоги, родители, дети отмечали последний звонок. Никаких торжественных линеек и официальных речей с дежурными пожеланиями. Вместо этого – яркое, веселое зрелище, наполненное шутками, танцами, музыкой, импровизациями и, конечно, немного грустью.

Иначе и быть не может: ведь «Класс-центр» – это не обычное учебное заведение со стандартным расписанием, а школа, в которой, кроме общего образования, дети имеют возможность учиться музыке и драматическому искусству.

Например, в этот день в окнах школы вывешиваются портреты выпускников и при входе во двор вас встречают их лица, наполненные улыбками и красотой юности. На асфальте перед входом в школу выкладываются звезды с указанием года того или иного выпуска. Эта традиция зародилась в 2000 году, и теперь уже насчитывается 23 звезды.

А еще ученики и педагоги школы придумали вручать выпускникам премию «Класскер» (шуточный аналог «Оскара»), придумывая для него самые неожиданные номинации. Это не что иное, как возможность сказать каждому человеку что-то хорошее о нем, выделить его достижения или просто небольшие успехи.

Каждый раз сценарий праздника обрастает новыми событиями и деталями: так, в этом году ребята решили отметить свой последний звонок в стиле ретро, приехав на школьный двор на старых автомобилях и автобусах образца 1960-х годов, в нарядах той эпохи, исполнив зажигательный танец на радость родителям и учителям.

Сцена в актовом зале, где продолжился захватывающий праздник, тоже была декорирована в стиле оттепели: под потолком висели большие уютные абажуры с бахромой, а перед рядами парт, за которые сели выпускники, стоял плакат с красноречивыми словами: «Все начинается с любви».

Без преувеличения можно сказать, что эти слова и есть девиз школы, ее кредо и цель ее деятельности.

Сергей Казарновский – заслуженный учитель России, бессменный директор школы «Класс-Центр» Департамента культуры города Москвы, строил эту школу не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова – своими руками замешивал бетон и складывал кирпичи. Вот где пригодились навыки инженера-строителя, приобретенные им в МИСИ. Что же касается творческой составляющей «Класс-центра», то она проявилась благодаря режиссерскому образованию, полученному им в Щукинском училище. В беседе с корреспондентом «Вестей образования» Казарновский говорил о воспитании средствами искусства и о ценностях, которые не имеют срока годности.

– Побывав в вашей школе, сразу обращаешь внимание на то, что здесь царит домашняя, семейная атмосфера. Это благодаря тому, что у вас маленькая школа – всего 450 учеников?

– Это не маленькая, а самая обычная, нормальная школа в отличие от школ-конгломератов на несколько тысяч человек. Нежелание объединяться в комплекс – это та проблема, из-за которой мы перешли в ведение Департамента культуры города Москвы. Кроме финансовых преимуществ, это бы ничего нам не дало. А что касается комплекса, то мы в своих стенах объединили общеобразовательную школу с Дворцом творчества. По сути наши выпускники обучаются по трем программам – общеобразовательной, музыкальной и театральной. Мы поставили дополнительное образование на один уровень с основным, и в этом нет ничего удивительного.

Сейчас музыка практически ушла из школьного расписания, так как люди технократического склада, возглавлявшие в свое время систему образования, посчитали это излишеством. Между тем в Конституции Швейцарии записано, что в школах должно быть обязательное музыкальное образование. В американских школах, в которых мне довелось побывать, действуют целые джазовые оркестры и масса инструментов в открытом доступе для самостоятельных занятий. В то же время заниматься музыкой с зачетами, экзаменами, на оценку всем без исключения совершенно не нужно, а вот для общего развития – совсем другое дело. Любой психолог вам скажет, что занятия музыкой расширяют возможности интеллектуального развития во много крат больше, чем что-либо другое. Сейчас у нас заново начинают восстанавливать музыку как предметную область, возвращают в школу театральные студии.

– Причем возвращают в обязательном порядке.

– Обязаловка может только все загубить, и это основной тезис моих выступлений на разных площадках. Да и занятия искусством по определению должны проводиться на добровольной основе, не у всех есть к этому способности. Тут палка о двух концах. С одной стороны, школа во многом устроена так, что если не заставить, то ничего не получится. Например, если бы не пандемия, не случилось бы у нас такого прорыва в дистанционном образовании. В самом начале сколько мы слышали криков на тему о том, «зачем все это надо?!» А теперь все увидели, насколько это удобно и полезно, и сколько появилось фантастических вариантов дистанта. С другой стороны, я как человек, глубоко погруженный в этот вопрос, часто слышу от своих коллег, что театры школам не нужны, потому что они там существуют как имя прилагательное. Иными словами, то, без чего можно обойтись.

– В чем причина такого отношения?

– Театр – это дорогое удовольствие, он требует финансовых и трудовых затрат. Поставить спектакль означает сделать декорации, свет, звук, а потом организовать гастроли и так далее. Для директора школы это головная боль. В то же время интерес со стороны детей к этой сфере чрезвычайно велик. Например, конкурс в нашу школу составляет 10 человек на место. Но мы не может набрать больше 23 человек в один класс – для образования в нашем формате нужны маленькие группы.

– Вас не упрекают в элитарности?

– Кому надо, те упрекают. Но попробуйте поучиться здесь шесть дней в неделю с утра до позднего вечера. Освоить музыкальный инструмент, сдать сольфеджио и другие экзамены, а вдобавок к этому – общеобразовательные дисциплины, а кто-то еще и спортом всерьез занимается. Если труд считать элитарностью, то это про нашу школу.

– Дети приезжают сюда со всей Москвы?

– И не только приезжают, и не только из Москвы, но снимают и покупают квартиры в этом районе. Каждый класс – это палитра разных характеров. И каждый способен ярко проявить свою индивидуальность в наших спектаклях в качестве музыкантов, танцоров и артистов.

– Но не все ваши ученики связывают жизнь с искусством?

– Конечно, нет. У нас есть инженеры, создающие свои стартапы. Никита Белоголовцев окончил МГИМО и основал популярный образовательный портал МЕЛ. Дмитрий Волков великолепно играет на фортепиано, но музыка стала для него хобби, он окончил сначала исторический, потом философский факультет МГУ, и сейчас он доктор философских наук, который поддерживает современное искусство, создав венчурный бизнес. Максим Казарновский – мой сын – основатель Международного московского салона образования. Но творческие навыки, которые сформировались у наших учеников, помогают им добиваться успехов в самых разных сферах.

– У вас есть спектакль о пионерском детстве «Странное дело». Почему была выбрана именно эта тема? И стоит ли возрождать советские ценности?

– Когда меня спрашивают, был ли я счастлив в своем пионерском детстве, я отвечаю утвердительно, но я точно знаю, что у этих детей должно быть другое счастье. Я, будучи пионером, играл на барабанах, и каждое утро в пионерлагере с этого начиналось. Мы покупали пластинки у фарцовщиков и записывали на магнитофон любимые ансамбли с радио- и телепередач, переписывали песни Высоцкого друг у друга. Нынешнее поколение говорит на иностранных языках, у них есть интернет, они могут увидеть то, что когда-то нам было недоступно, поэтому не надо навязывать им какие-то заведомо устаревшие вещи. В то же время есть вечные ценности, не имеющие прописки или срока годности – добро, зло, совесть, соучастие, сочувствие.

По-моему, это у Стругацких в «Гадких лебедях» была такая притча. Волчиха учит своего волчонка: «кусай так же, как я». Зайчиха учит своего зайчонка: «убегай так же, как я». А вот если человек учит своего ребенка «думай, как я» – это преступление.

В свое время мы получили возможность иметь разные точки зрения, а теперь нам надо научиться жить в этом разнообразном мире, не уничтожая, а понимая друг друга. У родителей моих учеников самые разные взгляды на текущую ситуацию, но они научились жить вместе, потому что я когда-то сказал им: у нас с вами есть одна общая задача – дать хорошее образование нашим детям и сделать их время обучения в школе счастливым. Школа – очень тонкая конструкция и самое конфликтное место на земле. Тут сходится такое количество противоречивых интересов – детей, родителей, педагогов, государства. Поэтому смысл образования я вижу в поиске согласия и нахождении основ счастливой жизни.

– Отметила, что манера общения ваших педагогов с учениками очень демократична, дети чувствуют себя свободно. Не нарушает ли это школьную иерархию, где правила задает учитель?

– Сейчас свободу отождествляют с анархией и беспорядком. На самом деле свобода – это уважительное отношение друг к другу. Когда меня спрашивают, люблю ли я детей, я отвечаю, что отношусь к ним с уважением. У детей, как и взрослых, тоже очень разные взгляды даже на самые простые вещи – например, на право иметь личное пространство. И, чтобы пересадить ребенка за другую парту из-за того, что он много разговаривает с соседом, приходится проводить разъяснительную работу. Он нам говорит, что нельзя нарушать его личное пространство, а мы ему отвечаем, что есть такое понятие, как иерархия – ее несоблюдение разваливает все, и образовательную конструкцию в первую очередь. Поэтому необходимо соблюдать правила.

– Как сохранить индивидуальность школы, ее собственное авторское лицо?

– В таком формате школа существует с 1990 года, то есть более 30 лет. Мы никогда не называли себя авторской школой, мы жили, мы росли и все время двигались вперед, осваивая разные направления деятельности. В 2007 году мы получили звание «Лучшая школа России» за метапредметные технологии в соответствии с концепцией ФГОС. Мы одни из немногих, кто занимается этим на протяжении уже 20 лет, и я езжу по всей стране, пропагандируя и разъясняя эту методику. Общее образование изучает законы природы, языка, математики и так далее. Но мы же хотим, чтобы ребенок увидел картину мира, а искусство – его неотъемлемая часть, от него нельзя отказаться.

– Вы верите в великую силу искусства? Спрашиваю об этом потому, что всё чаще приходится слышать высказывания о том, что литература, искусство не оказывают воспитательного влияния.

– Музыка, литература, театр никого не воспитывают, они могут дать или не дать некоторые основания для размышлений – по аналогии с математическими задачами, где есть условия необходимые, а есть достаточные. В искусстве тоже есть свои законы – например, закон гармонического разрешения, наряду с которым существует атональная музыка, разные технологии применяются и в живописи. Обучение в такой недетерминированной системе координат приводит к очень важным результатам: человек начинает понимать, что есть оттенки и полутона, есть жанры, тональности – словом, много чего такого, что нужно научиться чувствовать. Процесс этот длительный, как в музыке, и тогда ты приходишь к выводу, что мир делится не на черное и белое, он многоцветен и многозвучен. Это не означает, что человек, постигший все эти премудрости, станет порядочным и кристально честным (вспомним Моцарта и Сальери, «гений и злодейство») – этого всего недостаточно, но точно необходимо. Поет мама колыбельную, читает книжку ребенку – все это идет в общую копилку. А от того, как распорядится всем этим потенциалом человек, зависит его выбор в жизни.

– Государство сегодня предъявляет к школе новые требования. Каждый понедельник с учениками должны проводиться «Разговоры о важном», на торжественной линейке – поднимать флаг и исполнять гимн. Как это влияет на воспитание?

– На «Разговорах о важном» мы обсуждаем проблемы, связанные с наукой, мироустройством, семьей. И флаг мы поднимаем, и гимн поем. Вопрос в том, не что, а как мы это делаем.

Смысл в том, чтобы дети узнали свою страну, совершая поездки по разным регионам. Россияне освоили побережья Турции и Египта, но своей страны они не знают. Я предлагал организовать поездки школьников по стране за государственный счет, причем способы могут быть разными – школьные обмены, предоставление транспортных льгот и так далее. Проблема в том, что таких длинных каникул, как в России, нет нигде в мире, и это свободное время надо разумно использовать. Не у всех родителей есть такие возможности. Когда я возил своих учеников по стране, они видели величие природы, другую жизнь, у них расширялись горизонты. Это и есть воспитание. Смысл нашей школы, по сути, в том, чтобы сделать эмоциональную жизнь человека предметом образования. Чтобы он не только знал, но и чувствовал. Чтобы помочь ему обрести чувство собственного достоинства. Именно это даст ему возможность жить счастливо.